Артуа - Страница 118

118

Верина ничуть не удивилась, когда мы прибыли к ней и объяснили цель своего визита. Не удивилась ни тому, зачем мы прибыли, и ни тому, кем оказался ее недавний пациент. А вот бедная девочка чуть не опустилась на землю там, где стояла, узнав, кем Жюстин является на самом деле. Мне даже жалко ее стало, честное слово. Она так беспомощно смотрела по сторонам.

В глубине души она, конечно, подозревала, что Жюстин не совсем тот, за кого себя выдает, но чтобы настоящий принц…

Я же продолжал сомневаться в том, что из этой истории получится что-либо доброе.

Нет, конечно же, всякое случается.

Взять ту же Марту, вдову шведского солдата, которая побывав поочередно любовницей Шереметева и Меньшикова, в конце концов, оказалась в постели Петра I, чтобы совсем уже потом, после его смерти, стать императрицей Екатериной I.

И это официальная версия. Но ведь существует и другая, не менее заслуживающая доверия, в которой говорится о том, что была Марта обыкновенной маркитанткой, ублажавшая шведских солдат, причем не стесняясь брать за это деньги.

И чем Лиойя ее хуже?

Но в любом случае, наверное, будет лучше, если она вырвется из забытой всеми дыры. А там как знать, как знать. В конце концов, свет клином на всяких там принцах не сошелся.

Дорога до границы с герцогством заняла около десяти дней. И бедная Лиойя таяла прямо на глазах. Казалось бы, радоваться надо, но не тут-то было.

Верина ворчала себе поднос, не слишком беспокоясь о том, что ее услышат, мол, не лечить всяких принцев-засранцев надо было, благо два этих слова на имперском в рифму звучат, а вторую ногу выдернуть. А еще лучше что-то другое. Чтобы не морочил бедной девушке голову. Мне от нее тоже доставалось, за то, что я Жюстина к ней привел. Как будто у меня выбор был.

Ну всем замечательная женщина, что ж ей Создатель такую внешность-то дал, за какие грехи спрашивается. Но и воздал он ей сполна, талантом целительницы.

Первым делом она вылечила Горднера от застарелой раны на левом плече, что никак не хотела затягиваться, периодически вскрываясь и кровоточа. Уж не знаю, что она прикладывала к ней, но я смог убедиться, что Горднер, как и все остальные люди и ругаться умеет, и лицо морщить. Последнее меня особенно удивило, привык я уже к вечной холодной маске на нем. Но помогло.

Вылечила и Тибора. В последнее время его после каждого приема пищи тошнить начинало. Первые два дня он бледный ходил, постоянно отплевываясь. Да и было от чего. То, чем Верина его пичкала, даже на вид желание сплюнуть вызывает.

Меня она тоже лечить пыталась, но я отказался, еще и посмеялся. Такие вещи говорю, не лечатся. Это насчет головы. Каким родился таким и умру. Она сильно и не настаивала. Верину вообще трудно понять, когда она серьезно говорит, а когда язвит или шутит. Говорю, лучше Крижона вылечи, от тяги его пагубной, всю жизнь ему калечащую. От любви к костям.

От игровой зависимости, в общем. Такое и у нас не лечат, легче сердце пересадить.

В шутку, конечно, сказал, а Крижон загорелся. Вот тут-то самое интересное и началось.

Дело было в одной деревеньке, где мы остановились на ночлег.

Увела она его в пустой сарай, посадила на чурбан и велела глаза закрыть.

Мы все по очереди ходили смотреть, через щелку. Потом с трудом на коленях отползали, зажимая рот двумя руками, чтобы не рассмеяться. Да где уж тут удержишься.

Сидит Крижон на чурбаке, все лицо чем-то черным изрисовано, руки в стороны развел и пальцы растопырил. Что самое интересное, глаза закроет, рот у него откроется, во всю ширь. Глаза откроет, пасть захлопывается. И так много, много раз.

И еще звук такой громкий, от губ, когда рот закрывается. И когда открывается тоже.

Верина стояла позади него, положив руки на плечи, уперев подушечки больших пальцев в затылок и что-то шептала.

Когда Верине надоело наш едва сдерживаемый смех за тонкой стенкой сарая, она заявила, что если еще хоть кто-нибудь подойдет к сараю ближе десяти шагов, может сразу поставить на себе крест как на мужчине.

Желающих проверить почему-то не нашлось, все поверили ей на слово.

После сеанса она сказала, что Крижону нужно постелить здесь же, в сарае и до утра не беспокоить. Саму ее я помог проводить Лиойе до того места, где они спали. Верину шатало и было заметно, что лечение стоило ей немалых сил.

А Крижону помогло, честное слово. Все же вокруг добренькие такие, первое время предложениями допекали, сыграть кон, другой. Он всегда отказывался. Да еще все так спокойно воспринимал. Как человек, только что вкусно и сытно отобедавший, а ему предлагают отведать пустую кашу, не слишком аппетитную на вид.

И еще, сделал он из костей, амулет не амулет, талисман не талисман. Просверлил кости и на шею повесил, на удачу.

Правда, на какую именно, никого не посвятил.

С Лиойей мы поговорили по душам на одной из остановок, выпавшей на лесной опушке.

Тракт, кстати, здесь и трактом трудно назвать, обычная дорога безо всякого покрытия, больше похожая на проселок, разве что в пару раз шире.

Покрытие из каменных плит ведет только до Мулоя, центра провинции. Ну и за ним еще на пару дневных переходов. Но работы ведутся. Правда, такими темпами их будут вести до самой революции в дорожном строительстве, битумной смолы.

Помню, когда я проявил свой скептицизм по этому поводу, Горднер заметил, что основные усилия Империя прикладывает сейчас совсем в другом направлении, по направлению к Коллейну. Там да, людей согнано тьма. И вольнонаемных, и каторжников.

Все последнее время было очень заметно, что Лиойе хочется выговориться, рассказать о своих сомнениях и тревогах. Ну и с кем ей это прикажете сделать?

118