Артуа - Страница 138

138

Те осторожно подхватили Горднера, и не менее бережно перенесли его к стоявшему несколько наособицу шатру.

Конечно же, я последовал вслед за ними.

Перед шатром в обложенном камнями очаге горел огонь, над которым парился небольшой котел.

Горднера заносить в шатер не стали, положив на лежанку, возвышавшуюся над землей примерно по пояс и изготовленную из нескольких до блеска отполированных досок. Смотри-ка, операционный стол, съехидничал я про себя.

Так оно и оказалось. Лекарь разложил инструменты, среди которых опять не оказалось бубна с кисточками из беличьих хвостов и которые представляли собой какие-то крючки, пилочки, ножички, щипчики нескольких размеров и совсем уж что-то непонятное.

Кроме того, что все это не так давно подвергалось кипячению, так еще и изготовлены инструменты были из серебра, или имели из него покрытие.

Настойки из мухоморов он тоже принимать не стал, предложив что-то похожее на тягучую зеленоватую массу Горднеру, еще и рекомендовав тому на чистом общеимперском перед тем как выпить, зажать себе нос.

Мне кажется, Горднер сейчас, в таком своем состоянии, верблюжью колючку жевать бы стал, лишь бы хоть ненадолго избавиться от боли.

Плечо его выглядело ужасно. Красное, отекшее, с выделяющимся из раны гадостного коричнево-желто-зеленого цвета гноем.

Буквально на глазах выражение лица у Горднера сменилось на спокойно-отрешенное, и лекарь приступил к операции.

Нет, никогда из меня не получится приличного хирурга, поскольку после того как он углубился в рану какой-то железкой, вероятнее всего зондом, я поспешно отвернулся, живо представив себе, что это железяка копается в моем теле.

Так и простоял до конца операции, изредка поворачиваясь. Лекарь извлек пулю, потом еще долго копался в ране, чистил ее, что ли. Наконец, насыпал на нее крупный порошок и наложил повязку.

Вот тебе и танцы с бубнами. Горднер все еще находился в состоянии общего наркоза, за все время операции даже ни разу не сморщившись, когда я обратился к лекарю:

– Господин доктор, каковы шансы, что все будет хорошо?

– Полбочки на три ведра – не задумываясь, ответил тот, чему я немало озадачился.

Затем вспомнил, что здесь это выражение соответствует привычному мне «пятьдесят на пятьдесят», поскольку в обычную винную бочку входит ровно шесть ведер.

Затем лекарь осмотрел ногу Крижона, заставив его что-то проглотить, отчего тот заметно содрогнулся и некоторое время сидел с выпученными глазами. После чего смазал место укуса и о чем-то спросил.

Крижон объяснил, указав на меня. А что я, это был шанс, пусть и мизерный. И мы его использовали. Использовали, как оказалось удачно.

На всех нас хватило пары шатров. Один из них заняли мы с Горднером, в другом, значительно больших размеров, разместились все остальные. Теоретически заняли, потому что Горднер остался с лекарем.

В стойбище мы гостили почти неделю. За это время Крижон полностью пришел себя, а Горднер стал выглядеть как тяжело раненный, а как не смертельно убитый.

Желающие приняли участие вместе с севелугами в охоте на медведя, ну а мне всегда есть чем заняться в свободное время.

Эту шпагу просто держать в руке приятно, ну а работать с ней так вообще одно удовольствие.

Как обычно, уединившись, я отрабатывал связку, показанную мне, конечно же Горднером, когда охотники прибыли с трофеями.

Связка была довольно сложная, состоящая из нескольких технических элементов. Парирование, уход, затем следовали финт, заканчивающийся двумя рубящими ударами снова финт и, наконец, глубокий выпад с колена. Горднер предупреждал, что самый опасный момент связан как раз с выпадом, поскольку встав на одно колено, резко ограничиваешь себя в подвижности.

Да, насколько я помню, в секции фехтования нас такому не учили. Но нас учили другому, чем я пару раз так удивил Горднера, что однажды он застыл в изумлении.

Покачав головой, он заявил:

– Никогда, слышишь, никогда не показывай это другим. Держи для себя, и пусть это будет твоим последним шансом – затем снова покачал головой – вот уж воистину, век живи и век учись.-

А что я такого особенного сделал. Это чуть ли не сразу ставить начинают, вот только убей, не помню, как называется.

Охотники вернулись веселые и довольные. Тибор гордо ехал на коне с перекинутой через седло серной.

Добыли они и медведя. Медведь оказался таким же, каких я видел и раньше, и не выделялся ничем, ни размерами, ни формой тела, ни окраской. Разве что имел несколько большие уши. Интересно было лишь то, что убили его одним единственным выстрелом из лука. Очень удачный оказался выстрел, но и лук то каков! С другой стороны чему удивляться, местные луки – целое произведение искусства. Стрелами из таких луков раньше рыцарские доспехи пробивали. Да и потом он долго не мог затеряться среди огнестрельного оружия.

Крижон радостно потирал руки в предвкушении. Оказывается, он кроме лебедятины и серну и медвежатину ни разу не пробовал. Это же сколько у него еще радостей в жизни предстоит, сколько блюд он еще не пробовал? Даже позавидовать можно. Мне бы так, глядишь и отпустило бы.

Мне каждый лишний день, проведенный здесь, нервов стоит. Понятно, что задерживаемся мы по объективным причинам и все же.

Еще и Мухорка моя. С виду-то она совсем не изменилась, по крайней мере, на мой взгляд. Как на ней теперь ездить то? И можно ли ее вскачь пускать? Вдруг это вредно для ее будущего чада. И спросить не очень-то удобно. Сейчас многие вещи делать не совсем потребно. Тем более глупые вопросы задавать.

138